DeletedUser23481
Гость
...Вечер .В мутное, маленькое окошко было плохо видно, как куда-то за речку быстро сваливается огромное ярко-красное солнце. Из-за плохо закрытой двери предбанника, потянуло холодом и кислым химическим запахом. Им, за почти две недели, пропиталось все. Даже мочалки, похожие на раздавленных пьяным трактористом мышей-полевок и те, уже провоняли этой гадостью.
-Где же эту блохастую черти носят? – досада на подругу, которая появлялась и исчезала, когда ей вздумается, на секунду покривила красное распаренное лицо.
- Вот, когда нужна, никогда ее нет. Шастает где-то целыми днями. - Обида стала еще сильнее, стоило только вспомнить, что утром видел ее следы, цепочкой протянувшиеся по свежему снегу. Значит, пробегала мимо, но к нему не заскочила.
Ссаднило ниже спины. Наверно опять заноз нахватал. Доски на полках были плохие, плохоструганные. Переступая босыми ногами через расставленные на полу шайки и лужицы мыльной воды, вышел в предбанник. В полумраке не сразу увидел деревянный ящик, угол которого торчал из под лавки. Конечно, опять больно ударился об него мизинцем левой ноги и сидя на полу, сквозь крепко стиснутые зубы привычно обматерил производителей этой «чудо-упаковки». Поднялся с пола и потянув ящик за торчащий угол, выволок его за порог. На улице уже совсем стемнело. Было холодно, но пропаренное за несколько дней тело совсем не мерзло. Далеко-далеко, за той речкой, куда так стремительно еще недавно заходило солнце, уже горели маленькое огоньки города. Города, в который он так хотел пойти, но не мог.
Пошарив по дну ящика, наугад достал тускло блеснувшую серебряным боком «сигару». Поджег фитиль, лежавшими на крыльце спичками и привычным жестом поднял к темному небу руку. Опять остро пахнуло химией..
А за рекой, в городе, спешащие домой люди, на минуту останавливались и смотрели, как в темное небо один за другим взлетают разноцветные огни праздничного салюта.- Вот ирод! Вторую неделю шпандыляет! Никак не угомонится окаянный!- проворчала какая-то бабка, шустро проскакивая мимо остановившихся людей. Через минуту, словно отогнав от себя наваждение, прохожие быстрее перебирая ногами в теплой обуви, продолжили свой путь и только две пары глаз еще долго следили за красивыми звездами, рассыпающимися в черном, вечернем небе. Одна пара принадлежала малышу. Его мама везла на санках. Он сидел, пускал ртом пузыри и тянул ручку в варежке к этим необыкновенно красивым и далеким огням.
Вторая пара глаз тоже долго-долго смотрела на салют. Но было совершенно невозможно понять, о чем думает их хозяйка. Не научились еще люди читать мысли по ярко-зеленым глазам с вертикальными зрачками…
всесильна,
-Где же эту блохастую черти носят? – досада на подругу, которая появлялась и исчезала, когда ей вздумается, на секунду покривила красное распаренное лицо.
- Вот, когда нужна, никогда ее нет. Шастает где-то целыми днями. - Обида стала еще сильнее, стоило только вспомнить, что утром видел ее следы, цепочкой протянувшиеся по свежему снегу. Значит, пробегала мимо, но к нему не заскочила.
Ссаднило ниже спины. Наверно опять заноз нахватал. Доски на полках были плохие, плохоструганные. Переступая босыми ногами через расставленные на полу шайки и лужицы мыльной воды, вышел в предбанник. В полумраке не сразу увидел деревянный ящик, угол которого торчал из под лавки. Конечно, опять больно ударился об него мизинцем левой ноги и сидя на полу, сквозь крепко стиснутые зубы привычно обматерил производителей этой «чудо-упаковки». Поднялся с пола и потянув ящик за торчащий угол, выволок его за порог. На улице уже совсем стемнело. Было холодно, но пропаренное за несколько дней тело совсем не мерзло. Далеко-далеко, за той речкой, куда так стремительно еще недавно заходило солнце, уже горели маленькое огоньки города. Города, в который он так хотел пойти, но не мог.
Пошарив по дну ящика, наугад достал тускло блеснувшую серебряным боком «сигару». Поджег фитиль, лежавшими на крыльце спичками и привычным жестом поднял к темному небу руку. Опять остро пахнуло химией..
А за рекой, в городе, спешащие домой люди, на минуту останавливались и смотрели, как в темное небо один за другим взлетают разноцветные огни праздничного салюта.- Вот ирод! Вторую неделю шпандыляет! Никак не угомонится окаянный!- проворчала какая-то бабка, шустро проскакивая мимо остановившихся людей. Через минуту, словно отогнав от себя наваждение, прохожие быстрее перебирая ногами в теплой обуви, продолжили свой путь и только две пары глаз еще долго следили за красивыми звездами, рассыпающимися в черном, вечернем небе. Одна пара принадлежала малышу. Его мама везла на санках. Он сидел, пускал ртом пузыри и тянул ручку в варежке к этим необыкновенно красивым и далеким огням.
Вторая пара глаз тоже долго-долго смотрела на салют. Но было совершенно невозможно понять, о чем думает их хозяйка. Не научились еще люди читать мысли по ярко-зеленым глазам с вертикальными зрачками…
всесильна,
